Эпопея жизни Сейсекуль Оспановой

Живет в селе Узынагаш Жамбылского района удивительная женщина Сейсекуль Оспанова, которая, несмотря на то, что 5 октября минувшего года отметитла свое 95-летие, всё также полна жизни, оптимизма и даже чувства юмора. Изначально заинтересовала она меня потому, что является племянницей известного государственного и политического деятеля Турара Рыскулова. Но, слушая незатейливое повествование бабушки о её непростом жизненном пути, поняла, что она и сама ценна как личность, о которой впору писать книги. К слову сказать, по материнской линии Сейсекуль апа Рыскулова, по отцовской – Байсалова, а по мужу – Оспанова.

Турар и Тюйметай

– Еще от моей мамы Тюйметай я слышала о том, что их с Тураром отец Рыскул Жылкайдаров убил волостного, за что его посадили в тюрьму, – рассказывает Сейсекуль апа. – Причем, Турару было тогда всего 10 лет. Боясь, что в отместку его могут убить, Рыскул ата настоял на том, чтобы сын находился рядом с ним. Там, в тюрьме, он носил воду, колол дрова. Вот так непросто начинался его жизненный путь, который так рано и так трагически оборвался.
Нелегко пришлось и его сестре Тюйметай. С первым мужем прожила она всего три года. Но его жизнь оборвала страшная эпидемия. Тогда её выдали замуж за его брата – Асембека Байсалова, у которого умерла жена и остались два сына. Он был старше Тюйметай апа на 20 лет. Уже у них один за другим появились на свет Садыр, Гаухаркуль, Сейсекуль, Кумискуль и Улан.
– В 1927 году, когда шло становление Советской власти, нашу семью посчитали зажиточной и раскулачили, – продолжила свой рассказ Сейсекуль апа. – Были у нас тогда тысяча овец, 15 коров, кобылы. Всех их забрали, оставив лишь одну козу, мол, чтобы было молоко детям. А отца как кулака и врага народа посадили в тюрьму. Там он заболел брюшным тифом и совсем сдал. Посмотрев на него, тюремный надзиратель сказал, что наш папа уже не жилец. Тогда его отправили домой, где через три дня он умер.

Голод, холод и мытарства

И детство, и юность, и многие годы жизни Сейсекуль Асембековны были сопряжены с голодом и холодом, с мытарствами. Время было нестабильное: то раскулачивание, то война, то послевоенная разруха. Так пришлось переехать из своего родного села Мерке, что в одноименном районе Жамбылской области, в Москву, к родному брату мамы Тюйметай – к Турару Рыскулову.
– Маме нас нечем было кормить, – вспоминает Сейсекуль апа. – Был сильный голод. Люди прямо на ходу падали и умирали. Тогда она зарезала единственную козу, накормила нас и повезла на железную дорогу. Оттуда мы поехали в Москву – к дяде Турару, который тогда работал в Кремле. Приехали на Казанский вокзал, а нас никто не встречал. Уже позже дядя Турар прислал за нами машину. Так мы стали жить вместе с ним.
И это тоже был непростой период, поскольку пришлось уживаться не просто с его супругой – Азизой Исенгуловой, но также с ее мамой и двумя братьями, один из которых по имени Шамиль постоянно над ними издевался.

Маму – на фабрику, детей – по детдомам

Они приехали грязные, вшивые, в изрядно износившейся за многие годы казахской одежде. Это были борик (шапка) с перьями филина, жилетка с пришитыми к ней монетками… Сначала Турар Рыскулов устроил сестру учиться на курсы ликбеза – по ликвидации безграмотности, потому что она ничего по-русски не понимала. Проучившись два года, при содействии своего брата Тюйметай апа стала работать на фабрике «Красный октябрь», а детей отправили по разным детским домам, потому что было понятно, что прокормить их она не в состоянии.
Старшему сыну Садыру было тогда 10-11 лет, Гаухаркуль – 8-9 лет. Их отдали в школьный детский дом, а Сейсекуль и Кумискуль – в дошкольный. Заведовала им Мария Николаевна Петрова, а их воспитательницей была тетя Дуся. Улан же поначалу оставался с мамой. Потом его тоже отдали в дошкольный детдом, где сейчас находится Останкинская телебашня. Там же был и Останкинский пруд, в котором детвора купалась, а рядом располагался очень большой и красивый дворец графа Шереметьева.
– Когда мы переступили порог дошкольного детского дома, детвора вся высыпала и уставилась на нас, как на диковинку, – продолжает свой рассказ Сейсекуль апа. – Кто-то в толпе даже крикнул: «Ребята, цыганят привезли». За кого нас там только не принимали – и за цыган, и за китайцев.
В 1936 году Сейсекуль апа пошла в школу – в первый класс, а в 1937-ом ее дядю Турара Рыскулова арестовали. И начались долгие годы учебы, в процессе которой она начисто забыла казахский язык, но стала свободно говорить и писать по-русски. Причем, вместе с сестрой они были отличницами.

Самые первые куклы

– Я очень хорошо запомнила, что когда пошла в первый класс, в детдоме висела огромная, во всю стену, картина, на которой масляными красками был нарисован Василий Чапаев на белом коне и с шашкой в руках, а наверху – плакат с надписью «Да здравствует 18-летие Великой Октябрьской Социалистической революции!», – вспоминает героиня нашего очерка. – В детском доме было много кружков, в том числе швейный, слесарный, токарный, фотографии, хореографии… Я выбрала швейный, потому что, как и моя мама, очень любила шить. Помню, что когда мы жили у дяди Турара, мама шила нам тряпичные куклы, чтобы отвлечь, заинтересовать, не дать нам выйти из комнаты и не попадаться лишний раз на глаза Шамилю. Потом я и сама стала шить куклы. Помню, как однажды за хорошую учебу в швейном кружке меня премировали, дав пять рублей. Для маленькой девочки это было целое состояние. На эти деньги я купила себе голенькую куклу-пупсика и потом шила одежду уже для неё. Училась же я тогда в четвертом классе. Учительница приносила мне куски ткани, а я шила. С этой куклой никогда не расставалась.
В летний период воспитанников детского дома увозили в Подмосковье, в деревни, где они и отдыхали, и учились, и купались в речке. Так и проводили золотую пору детства, пока не началась война.

Тяжелое военное лихолетье

В 1941-ом году, когда они отдыхали в деревне на Волоколамском шоссе, пришло известие о начале Великой Отечественной войны. Поступил приказ в трехдневный срок свернуть лагерь и возвращаться в Москву. Уже там началась эвакуация. В вагонах-теплушках длинных эшелонов их стали увозить подальше от линии фронта. В них находились дети трех детских домов, в том числе и их – № 13.
– Только мы выехали из Москвы, как началась бомбежка, – продолжила свой рассказ Сейсекуль Асембековна. – Машинистам было велено не останавливаться, лететь на всей скорости. Так, наш эшелон смог вырваться из зоны бомбежки. Потом ехали мы тихо-тихо, а на встречу проносились эшелоны из Сибири, из Дальнего Востока – с пушками, с танками, с солдатами. В дороге находились мы очень долго. Однажды я играла с купленной мною куклой. И вдруг одна из воспитательниц, застав меня во время игр, прошипела, как змея: «Тихий ужас… У вас в Казахстане девочек в таком возрасте уже замуж выдают, а она в куклы играет…». К этим словам эта воспитательница также добавила: «Твой дядя где-то здесь, поблизости», имея в виду репрессированного Турара Рыскулова. От её слов остался очень неприятный осадок. Но дядя Турар тогда уже был мертв. Хотя ему и дали срок 10 лет каторги в Сибири, на самом же деле уже через месяц после ареста его расстреляли в Лубянке. Это было зимой 1938 года, точнее, 10 февраля. Ушел из жизни он совсем молодым – в 43-летнем возрасте.

Дорога к маме

По прибытии в Омск их сразу же направили в санпропускник, поскольку все были грязными, вшивыми. Потом пять дней откармливали, ведь в поезде во время пути им давали только по куску хлеба, куску сахара и стакану воды. Разделив ребятню по детским домам, распределили по разным городам. Воспитанников детдома № 13 направили в Тобольск. Причем, переправляли на пароходе, по Иртышу. Плыли они трое суток, точнее, ползли, как черепаха. На дворе стоял сентябрь 1941 года.
– Тобольских школьников одной из школ расформировали по другим учебным заведениям, а нам выделили двухэтажное здание, в котором они раньше занимались, – рассказывает Сейсекуль апа. – Я тогда училась уже в шестом классе. Поначалу кормили нас хорошо, а потом всё хуже и хуже, даже умудрялись варить нам похлебку из тухлой рыбы. А когда мне исполнилось 14 лет, то и меня, и многих моих сверстников перевели в ремесленное училище связи, где готовили радистов для фронта. Там кормили еще хуже. Плюс ко всему мы участвовали в сенокосе, в лесозаготовках, дергали лен, собирали коноплю… Это было непросто. И тогда вместе с еще тремя девочками нам пришлось разработать план побега. Перебраться оттуда можно было только на пароходе. Заплатив по 10 рублей грузчику, спрятавшись между тюками и сумками, сначала мы доплыли до Тюмени, а уже оттуда – до Свердловска. Первым делом пошли на базар, потому что были голодными. Из Свердловска в товарном вагоне без документов поехали в Москву – кто к тете, кто к родным, а я к маме.

Время на выживание

Но семье в Москве тогда жилось очень тяжело, поскольку с фабрики их маму Тюйметай уволили как сестру врага народа. Вместе с нею находились и старшие дети. Всех мучил голод.
Чтобы восстановить оставшиеся в Тобольске документы, Сейсекуль апа пошла в милицию, ведь без них не выдавали продуктовые карточки. А потом голод погнал их в Мерке, к родственникам. Было это в 1944 году. Но эта поездка оказалась напрасной, поскольку от них все отвернулись. Один из родственников даже язвительно заявил: «Вы что приехали сюда рыскуловщину разводить?». С тех пор, как они уехали с аула, прошло 12-14 лет. И вот такой прием.
Услышав все эти обидные слова, дети сказали Тюйметай: «Мама, мы такого даже в Москве не слышали…».
Потом они шли пешком 16 километров по направлению к Мерке. Уже там мама стала работать на Меркенском сахарном заводе. А в качестве жилья им выделили небольшую комнатку в бараке.
– Старшая сестра оставалась в Москве, – говорит моя собеседница. – А мы в Мерке все переболели тифом, еле выжили. Когда дядю Турара арестовали, нам все дороги перекрыли для выживания. Тогда мама собрала старшего брата и отправила в аул. Но и его родственники не приняли, шарахались, как от чумы. Брат скитался, ночевал в сарае вместе со скотом. Потом вернулся в Москву и пошел по скользкому пути, связавшись с одной из банд, о которых рассказывалось в фильме «Место встречи изменить нельзя». Ему тогда и 20-ти не было. Попал в тюрьму. В 22 года его отправили на фронт, чтобы он мог загладить свою вину перед Родиной. Так и пропал… Ни писем, ни похоронки, ничего.

Трудовой путь и пора замужества

Вернувшись в Москву, Сейсекуль апа стала работать счетчицей в «Госзнаке», в типографии имени Молотова, где выпускали деньги, облигации, карточки, орденские книжки и разные документы. Им давали по 1000 купюр, чтобы проверить на брак, на соответствие номеров.
В конце 1949 года Сейсекуль апа вышла замуж за Габидуллу Оспанова, который был агрономом-плодоовощеводом. Из Москвы поехали они в Жезказган, где работали на метеостанции: он – научным сотрудником, она – лаборантом. После смерти Сталина её закрыли, а они подались под Алматы, где в восьми-десяти километрах от села Узынагаш находилось село Карасу (ныне Сарыбай би) Жамбылского района.
Прожили там 26 лет. Он был главным агрономом колхоза, а она 14 лет заведовала детским садом. Потом, услышав, что в Алма-Ате дворникам дают квартиры, не долго думая, Сейсекуль апа подалась в дворники. Было это 30 октября 1978 года. Отработав восемь лет вместо положенных десяти, вышла на пенсию, но квартиру всё же получила.

Закаляясь, становишься личностью

В 2000 году земной путь её супруга завершился. Было ему тогда 83 года, а Сейсекуль апа – 72. И мама, и супруг, и сын похоронены всё в том же селе Карасу.
Габидулла ата и Сейсекуль апа дали жизнь пятерым детям. Сейчас продолжают их род пятеро внуков и пра-правнуки. К слову сказать, свою старость коротает Сейсекуль апа вместе с внучкой Ботагоз и тремя правнучками – Дарой, Томирис, Адемой, которые учатся в школе, носящей имя ее дяди – Турара Рыскулова.
– Спасибо Аллаху, что дал мне столько лет жизни, не лишил ума-разума, – говорит Сейсекуль Асембековна на прощанье. – Помню всё до мелочей, научилась ценить каждый день, каждое отпущенное мне здесь, на земле, мгновенье. Нелегко было, но, преодолевая трудности, ты закаляешь свой характер, становишься личностью. Оглядываясь назад, переосмысливая пройденный путь, понимаю, что это самый настоящий фильм длиною в жизнь, целая эпопея. Благодарю Всевышнего за то, что Он вел меня, хранил все эти годы, благословил потомством. Прошу у Него только одного – чтобы все мои дети, внуки, правнуки были живы и здоровы, чтобы им не пришлось пережить то, через что прошло наше поколение. Им строить Новый справедливый Казахстан! Им жить в Новом Казахстане! И пусть Всевышний всегда благоволит к ним, ко всему казахскому народу, к нашей благодатной и благословенной земле.
Танзиля МУХТАРОВА.

Жамбылский район.