Окончив в свое время знаменитую Тимирязевскую академию, где проучилась на новом тогда факультете экономической кибернетики, имея ученую степень кандидата экономических наук, жительница села Алмалыбак Умтылского сельского округа Жулдызай Бисембаева могла бы спокойно трудиться, заботиться о своей семье. Но декабрьские события 1986 года поставили на ее карьере крест. Кроме того, после перенесенного инфаркта так и не смог восстановиться ее дорогой супруг Нурайдар Салдаров. И осталась она с двумя малолетними детьми на руках. Это было очень тяжелое испытание.
– В декабре 1986 года мой супруг Нурайдар был директором совхоза «Дружба», который находился на станции Шамалган Каскеленского района, – вспоминает Жулдызай Канапиевна. – В зимнее время директора совхозов в целях профилактики заболеваний лечились в больницах. Вот я и поехала в Алма-Ату, чтобы проведать мужа. Вместе с ним проходили лечение и другие директора, в том числе Захарченко, Житников, Сазонов. Они-то и дали мне поручение съездить в Минсельхоз, чтобы узнать, с какими целями в Казахстан приехала делегация из Москвы. Им хотелось выведать, не намечаются ли совхозам и колхозам тринадцатые зарплаты, ведь сработали в тот год неплохо. Вот я и отправилась в Минсельхоз, в агроотдел. Было это в пятом часу. К моему удивлению все кабинеты были открыты, пиджаки и кофты висели на спинках стульев, а людей не было. Спустившись вниз, встретила знакомых, которые и помогли прояснить ситуацию, сказав: «Кунаева сняли, а другого поставили». Увидев мою машину – «Жигули» тройку, оливкового цвета с номерным знаком 1397, меня, как коммунистку, попросили проехать вместе с ними по рабочим общежитиям, чтобы собрать коммунистов. Нам хотелось просто встретиться с Динмухамедом Ахметовичем и спросить: «За какое такое антинародное дело, минуя требования Устава партии, его так быстро сняли с поста?». Мне также сказали, что нужно подготовиться, потому что на следующий день я буду выступать.
В августе того же года Жулдызай тате ездила по делам в Москву. Там и купила себе красное пальто, белые финские сапоги, норковую шапку да сумочку из крокодиловой кожи. Раз ей сказали, что она будет выступать, принарядилась, надела на себя всю эту красоту. Но на следующий день на машине до площади она не доехала, поскольку кругом было оцепление. А пока добиралась пешком, воочию увидела все бесчинства.
И вот для разгона толпы направили пожарные машины. Чтобы защитить стоявших на передовой девчат, она схватилась за пожарный шланг. Когда его подняли, то вверху оказались ее белые сапоги. Уже 30 ноября 2011 года в республиканской газете «Егемен Қазақстан» была напечатана статья про нее – про женщину с белыми сапогами под названием «Ақ етікті апай». Так за ней и закрепилось это прозвище, невольно выделявшее из всех декабристов.
Последствия оказались довольно печальными: исключение из рядов партии, лишение всех регалий и даже попытки приговорить ее к высшей мере наказания, смерть мужа, отторжение от общества.
21 декабря из КГБ Жулдызай тате привезли в Каскеленский район, где на внеочередном пленуме стали обсуждать её поведение.
Уже после смерти мужа, когда справили сорок дней, у нее не было ни слез, ни отчаянья, а только пустота. Выйти из оцепенения помог бывший прораб совхоза Володя Быков.
– Он был пьяным, – рассказывает Жулдызай тате. – Войдя во двор, крикнул: «Канапиевна, дай три рубля». Услышав его, я пришла в себя. Меня словно осенило: «Оказывается, я живая… Я – человек. Ко мне еще могут обращаться за помощью…». К тому времени в совхозе «Дружба», где я возглавляла работу промцеха, меня уже заочно уволили, исключили из партии. В ответ ему заявила: «Какие три рубля? У меня даже трех копеек нет. Ты что не знаешь, что со мной произошло?». Врмея спустя тот же Володя да еще два-три человека предложили создать кооператив и заниматься заготовкой сена. Правда, пока там стояла моя фамилия, наши документы нигде не проходили. Когда мы не стали ее показывать, всё удалось. Так мы и стали самыми первыми фермерами Каскеленского района. Сначала это было МГП «Жалын», а потом – КХ «Нур». После сена занялись выращиванием моркови. Отвели под нее восемь гектаров. Когда мы начинали, нас было четверо, а к 1998 году численность работавших выросла до 30. Уже потом по программе «ТАСИС» перешли на сахарную свеклу. Я даже ездила для изучения опыта в Германию. Получили рекордные урожаи. Если при Союзе собирали по 28-32 тонны с гектара, то нам удалось получить по 58-60 тонн. Позже я занялась животноводством.
Радостью и смыслом жизни Жулдызай тате стали ее любимые доченьки – Карлыгаш и Гульжанат, а также шестеро внуков. Когда ее признали врагом народа, старшей было 10 лет, а младшей – шесть. Так что и они вместе с мамой несли тяготы ее судьбы. Особенно тяжело и позорно было, когда в доме проводили обыски. В тот период во избежание чего худого сестре Жулдызай тате – Куляш пришлось сжечь многие семейные альбомы, фотографии, всё, что могло бы хоть как-то её скомпрометировать. Именно Куляш апа была с детьми. Сейчас ей 88 лет.
Пройдя этот непростой путь, Жулдызай Канапиевна поняла, что люди бывают разные. Возмущает ее и то, что появилось много лже-декабристов, заявляющих о себе по чужим фотографиям. Опять же, на ее взгляд, нужно бы различать тех, кто действительно участвовал в этих событиях, кого исключили из учебных заведений, уволили с работы, и тех, кто просто наблюдал из окна.
Вместе с тем Жулдызай тате хотела бы выразить благодарность президенту АО «Алматыгазсервис-Холдинг» Айне Жомартовне Сейсенбаевой за предоставление льгот при пользовании природным газом.
– Знаете, прямо к моему 75-летию мне предоставили Сертификат, согласно которому я могу бессрочно пользоваться природным газом на льготных условиях, – рассказывает героиня этой зарисовки. – И такой шаг тоже растопил лед в моем сердце, всё перевернул внутри меня. Тогда я поняла, что еще есть отзывчивые люди, которые ценят нас. Спасибо ей и всему коллективу за такую заботу.
Танзиля МУХТАРОВА.
ФОТО Актоты МЫРЗАБЕККЫЗЫ.